Новиков: Ожесточение какое-то было: в лагере и топором приходилось кого-то рубить, и ножом резать

Новиков: В колонии приходилось и рубить кого-то, и резатьПодробнее

Новиков о том, как он сидел в лагереПодробнее

Новиков о том, как его освободили из лагеряПодробнее

Новиков: Топором наловчился махать так, что ставили спичку, и я с размаху срубал только головкуПодробнее

Новиков: В лагере перед моим прибытием провели шмон, все гитары и магнитофоны изъяли даже у охраныПодробнее

Александр Новиков. "В гостях у Дмитрия Гордона". 1/4 (2011)Подробнее

Новиков: Лагерь, в котором сидел, был страшный: поножовщина, голод, из 2600 зеков 800 — опущенныеПодробнее

Новиков о РозенбаумеПодробнее

Завоевание Чукотки. Как Российская империя потерпела неудачу в колониальной войнеПодробнее

Новиков: Я посмотрел Пугачевой прямо в глаза и сказал: "Вы — тварь!". Повернулся и пошел прочьПодробнее

Новиков: Есенин в исполнении Безрукова — мерзость, его Бог накажет: он жизнь кончит страшноПодробнее

Новиков: В зоне меня и еще нескольких человек собирались убить, и мы знали, кто это должен сделатьПодробнее

Новиков о поножовщине на зонеПодробнее

Новиков: Даже в лагерной атмосфере я писал песни, но из-за постоянных обысков их приходилось прятатьПодробнее

Новиков: Стихотворение "Рестораны шумные, колдовское зелье..." я написал в 15 летПодробнее

Новиков: Я достаю нож и совершаю фраерский поступок: этим ножом букву "Н" — раз, и на руке выскребПодробнее

Новиков: Если бы он сказал, что у него пять с половиной тысяч мужчин было, я бы поверил быстрееПодробнее

Новиков: За мной плотно следили: постоянный хвост, меняющиеся машины — я даже все номера зналПодробнее